Кажется, она вчера говорила что-то такое. Про болезненное ощущение красоты.
У кое-кого еще с вечера сильно болит правая рука. Потому что кое-кто носил на сгибе локтя неудобную тяжелую сумку. Поэтому кое-кто заваривает чай, собирает вещи и достает чашки как пингвин, пытаясь все ронять и разливать.
Несмотря на то, что ваниру сейчас нужно собираться и ехать в академию, чтобы узнать о поступлении и вести милую беседу с завкафедры, ванир совершенно об этом не думает.
Он думает о том, что сегодня утром он проснулся, обнимая подушку, что ему снились хорошие сны, просыпаться из которых было особенно обидно и грустно, о том, что где-то за много километров есть люди с его нитками, о том, что через неделю он будет заниматься тем, о чем мечтал последние несколько лет, и о том, что он не может и не хочет больше играть по чужим правилам.
Он думает о том, что хочет приходить домой, может быть, даже таким же усталым, как вчера, но готовить нехитрую еду, доставать две чашки, а не одну, варить какао и слушать. Даже если никто не будет ничего говорить.
Он думает о том, что переплетения и узлы все-таки сложатся верно, что пока внутри живет клубок света, стоит идти вперед, что надо хотя бы попробовать, не закрывая глаз, сделать шаг вперед, и о том, что пусть все становится сложнее и дальше, на самом деле все становится понятнее и ближе с каждым случайным разговором и с каждой нечаянной оговоркой.
Над южным городом ползут тяжелые дождевые тучи, смешиваясь с заводским дымом. Кофе остывает окончательно, заканчивается, и я встаю, потягиваюсь по-кошачьи и закидываю за плечи рюкзак.
Несмотря на то, что ваниру сейчас нужно собираться и ехать в академию, чтобы узнать о поступлении и вести милую беседу с завкафедры, ванир совершенно об этом не думает.
Он думает о том, что сегодня утром он проснулся, обнимая подушку, что ему снились хорошие сны, просыпаться из которых было особенно обидно и грустно, о том, что где-то за много километров есть люди с его нитками, о том, что через неделю он будет заниматься тем, о чем мечтал последние несколько лет, и о том, что он не может и не хочет больше играть по чужим правилам.
Он думает о том, что хочет приходить домой, может быть, даже таким же усталым, как вчера, но готовить нехитрую еду, доставать две чашки, а не одну, варить какао и слушать. Даже если никто не будет ничего говорить.
Он думает о том, что переплетения и узлы все-таки сложатся верно, что пока внутри живет клубок света, стоит идти вперед, что надо хотя бы попробовать, не закрывая глаз, сделать шаг вперед, и о том, что пусть все становится сложнее и дальше, на самом деле все становится понятнее и ближе с каждым случайным разговором и с каждой нечаянной оговоркой.
Над южным городом ползут тяжелые дождевые тучи, смешиваясь с заводским дымом. Кофе остывает окончательно, заканчивается, и я встаю, потягиваюсь по-кошачьи и закидываю за плечи рюкзак.